Это — очень скучная статья, в которой даже будет слово "бифуркация".
20-летие октябрьских событий 93-го года закономерно вызвало поток рассуждений о возможных альтернативах тому сценарию, который реализовался на практике. Более того, все наши нынешние невзгоды стали выводить из победы сторонников Ельцина в те дни. Это — совершенно естественно, когда развитие событий, эволюция некоей политической и идеологической системы заходит в тупик, что без сомнения произошло два года назад с путинизмом, возникают ощущения, что при ином варианте, этот тупик нам бы не грозил. Но может быть, грозил бы иной? Вариативность в 93-ей году, безусловно, была, и новый Солженицын, лет через 30-40 может написать по роману (по фильму) по каждому такому "узлу". Единственное с чем я не могу согласиться, это — то, что была демократическая, имеющая перспективой укрепление российского либерализма альтернатива. Даже — при таком "художественном" варианте как избрание Явлинского президентом России — в случае согласия Ельцина на синхронные парламентско-президентские выборы в декабре 93-го.
Обещанное слово. В теории систем Ильи Пригожина есть понятие "бифуркация". Это критическая точка в развитии системы, когда вероятность выбора из нескольких альтернативных вариантов дальнейшей эволюции приблизительно равна (раздвоение), окончательный выбор часто случаен, но — в дальнейшем сделанный выбор выглядит как абсолютно логический, имманентно вытекающий из всего предыдущего хода событий. Например, именно так воспринимается быстрая победа над ГКЧП и стремительный крах советской власти в Августе-91 — сценарий, который еще в июле 1991 воспринимался, как крайней маловероятный, поскольку варианты с многолетней подпольной борьбой с диктатурой (как в Польше 1981-88) и гражданская и межнациональная война — как в Югославии 1991-99 годов, или отечественные реалии 1917-22 были у всех перед глазами.
Мы можем изучить историю буржуазных революций за последние четыре столетия. Везде мы видим одни и те же закономерности — победившая революция всегда приводит к авторитарному периоду, созданию нового класса хищных и аморальных собственников, формированию финансовой олигархии, стремлению переключить внутреннее напряжение на войну с внешним противником, которым могла быть и отколовшаяся в периоды революции провинция.
Итак, диктатура, скандальное социальное расслоение и война — неизбежные спутники успешной буржуазной, антифеодальной революции. При неуспешной — ее абортируют на любой из фаз.
Любителям точных знаний, которым мало эмпирически выведенных закономерностей, предлагаю формулу большого инверсионного (маятникового) цикла из теории социолога и философа Александра Самойловича Ахиезера. Согласно этой формуле, в том случае, когда значительное историческое событие (например, революция) в социокультурно расколотом обществе создает новую общественную систему, такая система обязательно проходит несколько последовательных фаз: "соборная" демократия, первичный (героический) авторитаризм, эпоха гражданского примирения, вторичный (тиранический) авторитаризм, еще одна эпоха либерализации, авторитарная стагнация и финальные попытки реформирования.
Родившаяся в августе 1991 года общественная система точно так же обречена пройти эти фазы, как ее историческая предшественница, родившееся в ноябре 1917 года. Возможно, нынешняя система проходит свои фазы в три раза быстрее (может быть, в пи раз быстрее), и тогда мы находимся в точке социальной эволюции, совпадающей с 1982-83 годами советской истории, и через год нас ждет новая либеральная перестройка.
Суть предыдущих рассуждений таков — после 1991 года нас однозначно ждала авторитарная фаза. Автократом мог быть Ельцин. В случае его поражения в октябре 93, автократ носил бы иную фамилию. Вы можете, уважаемый читатель, примерить на себя жизнь при диктатуре Руцкого, Хасбулатова или "патриотического генерала" типа Макашова или Ачалова — в духе голливудских триллеров о России. Также неизбежно было и появление новой финансовой элиты.
Если не нравится "комсомольско-банкирская", представьте на ее месте исполкомовско-директорскую. Возражения о том, что посткоммунистическая Восточная Европа обошлась без диктаторской стадии существенны, но напомню, что за то там шла достаточно беспощадная люстрация
— лишение работы и социального статуса множества представителей старого истеблишмента.
Война могла быть не с Чечней, но очень высока вероятность того, что тогда разразилась бы война с Украиной, ибо все оппоненты Ельцина, включая Лужкова именно на "возвращении" Крыма основывали свою риторику. Иное дело, что можно было не начинать второй войны на Кавказе. Но эта война была явным ответом власти на клокочущий реваншизм общества.
Например, ровно 105 лет назад послереволюционное российское общественное мнение просто требовало от царя начать войну с Австро-Венгрией (и Германией) — во имя получения Сербским королевством Боснии-Герцеговины. Тогда войну остановил Столыпин, произнеся, в том числе, свои, столь часто повторяемые ныне слова о 20 годах покоя, в которых нуждается Россия.
Каждый юбилей решающих событий — Августа 91, нынешний, грядущий юбилей 20-летия переизбрания Ельцина дает повод для рассуждений о развилках истории. Но при всех рассуждениях, необходимо сохранять историзм сознания. Каждому, утверждающему, что если бы не "предательство" Горбачева, не авантюризм ГКЧП, и не "беловежский заговор",
предлагаю мысленно представить современного венгра, рассуждающего о случайности утраты хорватских и словенских владений, австрийца, примеривающего возвращение Чехии, турка, полагающего потерю Болгарии, Сербии, Греции и Египта досадной исторической случайностью.
На самом деле развилок могло быть масса, другое дело, что имеющийся мировой опыт указывает на малосимпатичный характер практически всех из них. Если вернуться в 1993 год, то, разумеется, мог исполниться вариант с сохранением баланса полномочий между Ельциным и Съездом, руководимым Хасбулатовым. Но это вариант слабой Веймарской республики, с ее гиперинфляцией (чистая демократия гиперинфляцию пережить не может — в этом одна из разгадок 93), борьбой рейхстага с президентом Гинденбургом, нескончаемых выборов… И итогового торжества нацистов, принесших "отдых" от разгула гражданского общества. Поэтому выбор 93 — это либо авторитарный Ельцин, либо авторитарный Руцкой. Те, вроде Юлии Латыниной, кто рассуждает, что Путин — это Руцкой, не учитывают, что благодаря Ельцину мы получили 10-летнюю отсрочку между поражением Руцкого и превращением Путина в Руцкого — арестом Ходорковского.
10 лет относительно либерального развития, с частной прессой, частным телевидением, борьбой партий, появлением основ среднего класса. Так Германия, после подавления мятежа Людендорфа и Гитлера в ноябре 1923 года получила 9-летнюю отсрочку для выруливания к стабильной демократии. То, что ни в Германии, ни в России выигранным временем политики толком распорядиться не смогли, не означает фатальной обреченности. С другой стороны, я лично полагаю, что мир при любом раскладе был обречен на вторую мировую войну. Даже при подавлении большевизма. Только в этом случае на полях сражений встретились бы фашистская Россия и социалистическая Германия. Говоря о неизбежной фашизации антибольшевистской России, я исхожу не только из авторитарных переворотов во всей тогдашней Центральной и Восточной Европе, но из анализа эмигрантской общественной мысли, где абсолютно доминировали крайне правые ("консервативно-революционные") взгляды. Иное дело, что фашистская Россия не трогала бы мелкой частной собственности, не знала бы Голодомора, репрессии были бы куда сдержанней большевистских.
Но вернемся к юбилеям. СССР был обречен при любой исторической развилке. Но мог распасться стремглав, как до него Австро-Венгрия и Османская империя, а мог агонизировать подобно Югославии.
Первичная ("соборно-вечевая") демократия 1990-92 годов была обречена смениться революционной диктатурой. Если бы Ельцина победил бы не авторитарист из числа имперских реваншистов ("Веймарский" сценарий), а радикальный популист, то и здесь есть примеры из действительности, например, современная Венесуэла, также сидящая на нефти, но где снабжением туалетной бумагой населения занимается гвардия (обычным армейцам такую коррупциогенную деятельность поручить уже нельзя).
На стадии авторитаризации (эскалации) революции парламенты, как правило, подвергаются разгону. Кромвель разогнал Долгий парламент. Якобинцы изгнали умеренные фракции из Конвента в мае 1793 года. Временное правительство разогнало Думу. Верховный Совет России сыграл решающую роль в роспуске Съезда народных депутатов СССР — последнего объединяющего страну политического органа. Поэтому непонятно, почему Съезд народных депутатов РФ должна была миновать участь всех революционных парламентов? Скорее, историческим чудом было бы его сохранение.
Все вышесказанное означает лишь призыв, рассуждая об альтернативах 93 года, не вводить в заблуждение ни себя, ни других, что на той фазе русской буржуазной революции можно было плавно перейти к современной парламентской демократии. Можно было попасть в фашизоидный режим, и тогда мы бы торжественно отмечали в эти дни 20-летие Национальной Революции. Можно было попасть в госкапиталистическую диктатуру, напоминающую Москву при Лужкове, но очень бедную. Можно было оказаться в царстве популизма якобинского типа.
Однако, инверсионные фазы Ахиезера совершенно не исключают "второй революции", доделывающей работу "первой", Августовской. Ибо стадия стабильной стагнации себя изжила. Далее нас ждут либо более-менее эволюционный переход к новому инверсионному циклу, или взрывной "перескок". И за порогом будет долгожданный разгул вечевой демократии. Демократии 2.1.
! Орфография и стилистика автора сохранены
