Памяти моего политологического гуру Александра Чистова
Я продолжаю разговор о некоторых моих политологических изысканиях, начатый в "Конформизме и реформизме". Если читатель помнит, я вначале поделился свой теорией о различных векторах, вдоль которых группируются мировоззрения, и от том, что исхожу из того, что "правый" - это сторонник восстановления базовой социально-политической модели, а "левый" - сторонник перехода к следующей…
Рассуждения мои были просты. Западная политологическая шкала градуируется прежде всего по степени приверженности ценностям свободного рынка и демократии. В ней правый идеал – это "свободный (иначе – дикий) капитализм", а левый - это социализм и самоуправление. Но для Незападных стран необходимо ввести еще одну шкалу – отношение к модернизации. С этой точки зрения социальную эволюцию России за последние две сотни лет можно изобразить петлей от феодализма и крепостного права к буржуазному парламентаризму, затем резкий перескок к антирыночному тоталитарному квазифеодализму и постепенному движению к рынку и демократии (с периодическими срывами), а затем – новый поворот назад к неофеодализму (рыночному сталинизму).
Но значительно выразительней система выглядит, если представить универсальную ось "справа налево" - от феодализма к абсолютизму, затем к либеральному капитализму и социализму (рыночному и нерыночному). На каждом отрезке оси как бы размещается перпендикулярная ось "правые – левые". Или, допустим, эта малая ось скользит по большой вперед-назад, а ниши на ней заполняются конкретными доктринами, лидерами-идеологами и партиями. В целом получается, что советский коммунизм как антирыночное общество "левее" буржуазной демократии (которая "левее" клерикального абсолютизма). Но советские диссиденты – сторонники либерального капитализма - "левые" относительно сталинистского фундаментализма.
Но с началом демократической революции диссиденты делятся по западно-буржуазным критериям, и Явлинский "левее" Гайдара, а Кагарлицкий – "левее" Явлинского…
Чтобы не было путаницы, я советовал представить в российском социуме два "полюса" - "совковый" (имперско-антирыночный) фундаментализм в качестве "ядра" Русской цивилизации, и европейско-демократическая периферия, взаимодействующая с Западной цивилизацией. Но значительная часть населения ценностно и ментально как бы размазана между полюсами, образует тот самый "левоцентристский мост", о котором я бегло упомянул в предыдущей статье, рассказывая, как подыскивал Лужкову электоральную нишу*.
В целом мы получаем дугу** мировоззрений, идущую от гиперсталинистов к "парламентским коммунистам", "левоцентистским популистам", к демократическим социалистам, либералам, рыночным консерваторам, антирыночным консерваторам ("романтическим монархистам"), правым авторитаристам и фашистам.
Размышляя о том, сколько России реально нужно партий (я даже предлагал на переходный после путинизма период законодательно, подобно тому, как это сделано в США для "Слонов" и "Ослов", закрепить привилегии для тех партий, которые войдут в этот топ-лист по итогам выборов в Учредительное собрания), я исходил из числа 6. Но был согласен добавить еще одну – для неких идеальных центристов (вроде партии "ЯБЛОКО"). Логика моя была простая: главный процесс современной России – модернизация. Значит есть два полюса – модернизаторы и антимодернизаторы. Пусть у каждого идеологического полюса будет центр и два крыла – правый и левый. Второй вариант – в стране есть Правые, Левые и Центр. Пусть в каждой такой мировоззренческой зоне будет два направления – умеренное и радикальное.
Получив "сакральную" семерку, я превратил ее в 9-ку, приделав с каждого бока по радикальному сегменту. Дальше начинается вдумчивая раскраска, вдохновленная числом. Итак, слева направо: Инфракрасные маоисты (чучхеисты) и гиперсталинисты; Красные – тоталитарные коммунисты; Оранжевые – левые демократические социалисты; Жёлтые – умеренная социал-демократия; Зелёные – левые либералы; Голубые – правые либералы; Синие – рыночные консерваторы; Фиолетовые – правые авторитаристы, "консервативные революционеры"; Ультрафиолетовые – неофашисты, неонацисты…
Остается добавить, что фронт генеральной идеологической конфронтации очень долго, почти 200 лет смешался влево (роль правых консерваторов и авторитаристов играли роялисты и клерикалы), пока не прошел в начале семидесятых между брежневизмом и маоизмом в Азии, и брежневизмом и "социализмом с человеческим лицом" (еврокоммунизмом***) в Европе. Но затем, после появления Тэтчер, этот фронт быстро заскользил вправо, и сейчас главная баталия идет между зелеными и голубыми.
*Тогда я точно оценил её потенциал в 1/3 электората, в 1995 году разделенную между полудюжиной списков, в 1999 располовиненную Лужковым ("Отечество") и Березовским-Путиным ("Единство"), а потом соединенных в "Едре".
** В реальности дуга - это проекция на плоскость как минимум трехмерной фигуры. Например, "подкова" идеологического спектра может быть как бы поднята над плоскостью, образованной пересечением двух осей (например: отношение к традиции и отношение к рынку) под углом, но её "тень" - как в знаменитой платоновской пещере - падает на плоскость так, что края подковы получаются так сближенными, что почти сливаются... Это делалось как иллюстрация для тогдашних социологов, имевших дело с реальными идеологическими предпочтениями населения. В реальности созданная схема была многомерна - до 8 координатных осей. Потом анкетируемые политологи должны были в баллах определить место по градуированной шкале для каждой партии или лидера, а соединенные точки на каждой оси давали картинку в виде восьмиконечной звезды. Затем количество голосов избирателей или процент поддержки по опросам тогдашнего ВЦИОМа программно закладывали, как размер звезды, и получалась очень выразительная компьютерная картинка: давным-давно, в одной далекой-далекой галактике ...
*** 40 лет назад Генри Киссинджер был убежден, что идеологически Запад может противопоставить советскому коммунизму только еврокоммунизм (тогдашние доктрины Итальянской, Французской и Испанских компартий, отрицающие "диктатуру пролетариата"). Ситуацию изменило только появление польской "Солидарности".
! Орфография и стилистика автора сохранены
