Полвека мы перекликались его словами.
Скрепы, говорите? Да вот же они, в пароле и отзыве, ясном для любого русского человека.
"Нормально, Григорий?" Знаешь ответ – свой!
А других-то общих паролей у нас почти и нету, он - и Высоцкий. И поверх обоих – Пушкин, мороз и солнце, день чудесный…
Как это случилось с ним? Автор эстрадных сценок и монологов – отличный, но все-таки один из… - вдруг садится и пишет крупными каракулями на листе бумаги про уходящую жизнь.
Какой перехват дыхания! Как это смешно, и как нестерпимо грустно.
"И не спросит мама: что ты ел сегодня, мой мальчик?"
Для меня он начался с этой вещи. С этой - и с эссе памяти учителя русского языка, где уже мощно и победительно звучала та жванецкая музыка речи, которую с тех пор не спутать ни с чем.
Тогда и стало ясно: гений.
Автор Райкина? Ну да, может написать и для Райкина. Великолепный выступальщик, кладущий зал ничком? – еще как. Певец Одессы – конечно, но как до неба от расхожих "одесских" интонаций до "жванецкой" авторской мелодики...
Просто – всего лишь – большой русский писатель, взявшийся невесть откуда и почти незаконно: с магнитофонных пленок, из эстрады. Демонстративно провинциальный, с этим портфелем и повадками, не чересчур образованный, поперек всех школ и правил. Доказательство если не бытия божия, то – непостижимого космоса человеческой природы!
Он ведь "писал рукой", по меткому замечанию Валерия Хаита. Словно с неба шло – прямо в руку! Я однажды видел, как он пишет свои каракули и сам смеется потом, прочитав. Клянусь, он не очень понимал, откуда это взялось.
Да и какая разница.
Его дар был больше него - он знал это и нежно берег его. Всякий и разный "по жизни", перед своим уникальным даром Жванецкий остался предельно честен, а все остальное, я думаю, и воспринималось им вполне размыто, - как фон на фотографии, не нуждающейся в фоне. Вот уж кто был "инструментом языка"! - формулировка Бродского подходит Жванецкому абсолютно…
Второй - еще, наверное, не осмысленный нами до конца, - не взлет, но медленный подъем писателя Жванецкого начался вскоре после его шестидесятилетия. Как бы на противоходе со славой. Те, кто ждали от увенчанного всеми лаврами сатирика новой "баржи" и "ликеро-водочного цеха", вынуждены были перейти на старые запасы. Лучшее из написанного "поздним" Михаилом Михайловичем не расходится на цитаты и не набирает миллионов просмотров на ютюбе…
"Само занятие сатирой выдает в человеке оптимиста", - писал Лец. Оптимизм закончился, ложечка шкрябала по дну. Печальный мудрец подводил итоги, по-жванецки тщательно и неповторимо расставляя слова на бумаге. Музыка речи не оставляла его - слова продолжали приходить в руку прямо с неба.
СМИ, сообщившие о смерти "сатирика Жванецкого", дружно выстрелили в то место, где птица пролетела четверть века назад.
Смерть позволяет гению стряхнуть с себя ерунду пристрастий, раздражений и обстоятельств - и остаться среди нас тем, чем он и был на самом деле: музыкой, смехом, умом, нежностью, печалью, счастьем...
"Спасибо судьбе за знакомство с ним, за личность, за истрепанные нервы его, за великий, чистый, острый русский язык - его язык, ставший нашим. И во веки веков. Аминь!"
! Орфография и стилистика автора сохранены
