Интересный пересказ книги этолога и антрополога Ричарда Рэнгема - о том, откуда же берется людская воинственность. Первым делом, мы - самые неагрессивные из приматов. Даже любвеобильные бонобо по сравнению с нами - страшные абьюзеры. Не говоря уже об обычных шимпанзе, где самцы лупасят друг друга и самок примерно 24/7. Как так получилось?
Рэнгем здесь отстаивает теорию "само-одомашнивания". Дело в том, что наши предки в ранних людских сообществах заимели привычку просто убивать излишне агрессивных особей. Если самец лупил всех вокруг, отжимал себе всех самок и все ресурсы, заканчивалось это тем, что другие самцы сговаривались против него и избавляли группу от проблемной особи. Потомства проблемная особь не оставляла, поэтому склонность к "доминантному" поведению у представителей человеческого вида постепенно снижалась, а вот важность таких навыков как умение социализироваться, поддерживать взаимовыгодные связи и т.д. наоборот росло. Увы, побочным продуктом это, видимо, так же стал и людской конформизм - оттуда же родом тяга "не высовываться" и "быть как все".
Поэтому примитивные общества обычно весьма эгалитарны - вопросы решаются на советах взрослых мужчин, а вождь не более, чем "первый среди равных". Отсюда же, видимо, и развитие юмора у людей: высмеивание друг друга - это часть эгалитарной культуры (об этой роли юмора я даже делал видео). В исторические времена в эгалитарных обществах это продолжилось традицией подвергать остракизму слишком уж ретивых и амбициозных граждан (как из Афин изгнали Аристида с формулировкой "слишком справедливый"). Кстати, можно предположить, что и нынешний остракизм слишком уж крикливых политиков-харизматиков (Трамп, Джонсон и т.п.) - это часть все той же доброй традиции, подсказывающей нам, что слишком яркие люди при власти оказываются опасны.
Но откуда тогда берутся войны, диктатуры, вот это вот все? Здесь начинается самое интересное: агрессия делится на два типа - реактивная и проактивная. Первое - это то, о чем выше. Доминатная бычка с отжатия самок и ресурсов. Или, как еще говорят товарищки-фемки, "токсичная маскулинность". В плане этой реактивной агрессии мы самые мирные из всех приматов, плюс ее уровень продолжает снижаться - агрессоров, абьюзеров и прочих нехороших людей сегодня не только сажают в клетку, но также подвергают шеймингу, канселингу и другим прогрессивным карам. А вот агрессия проактивная - это способность применять насилие "с холодной головой", продуманно и организованно. И в этом нашему виду нет равных (шимпанзе, впрочем, могут вести межгрупповые войны, но даже близко не так эффективно, как мы). Войны, геноциды, репрессии - все это проактивная агрессия, которая не столько "естественная", сколько социально-сконструированная через нашу способность к сотрудничеству и коллективному действию.
Несложно заметить, какой вырисовывается парадокс: древние люди избавлялись от реактивно агрессивных особей путем сговора и убийства т.е. тренируя свою способность к проактивной агрессии. В итоге эта проактивная агрессия, выросшая до формата армий и государств, оказывается опаснее любого бытового насилия. Более того, в своем стремлении предотвратить узурпацию власти доминантными особями, проактивная агрессия в итоге кусала себя за хвост, ведь именно военная социальная иерархия порождала божественных императоров и тому подобные явления.
Какие можно сделать выводы? По крайней мере, вывод о том, что пресловутая "токсичная маскулинность" и бытовое агрессивное поведение едва ли как-то коррелируют со способностью общества к организованному проактивному насилию. Так что, когда в твиттере закэнселят последнего оставшегося мачо-абьюзера это вряд ли приведет к тому, что закончатся все войны и репрессии. Быть может, даже совсем наоборот.
! Орфография и стилистика автора сохранены
